Стервятники звездных дорог - Страница 101

101

Светлое пятно прожектора выхватило из темноты кусок стены с аккуратно выписанной десяткой. Командная палуба. Он все-таки сделал это.

На негнущихся ногах Алекс подошел к двери, ведущей в коридор, и взялся за рукоятки аварийного замка. Отключившаяся автоматика заблокировала дверь, но ее можно открыть вручную – как и любую дверь, ведущую к аварийному трапу. Для этого и предназначались тяжелые механические замки, независимые от питания корабля.

Несколько оборотов рукояти открыли дверь, и пилот с облегчением сдвинул ее в сторону, утопив в стене. Он ждал, что в лицо ударит свет, но просчитался – командная палуба была погружена во тьму. Невольно вздрогнув, Алекс сделал шаг вперед, и луч прожектора запрыгал по пласталевым стенам.

Развернувшись, пилот осветил дальний проход, ведущий к жилым отсекам и камбузу. Пусто. Никого и ничего. Он обернулся, и луч фонаря лег на пол темного туннеля, уходящего вдаль. Этот путь вел к командной рубке. Алекс, прекрасно знавший дорогу, внезапно почувствовал себя так, словно он без спроса забрался в чужой дом. В темноте все выглядело не так, как при свете. Все стало чужим: стены, двери, мертвые осветительные панели, застывшие под потолком. Это уже не его корабль. «Эдем» потерян для него и для всех людей.

Внезапное осознание этой истины заставило его застонать от боли. Все кончилось. Весь этот дальний путь, все мучения и надежды оказались напрасными. Здесь царила смерть, и даже нечто худшее – то, от чего его до сих пор бросало в дрожь. Все умерли – понял Алекс. И он тоже. Он сможет некоторое время ходить, дышать, говорить, но Александр Моруа уже мертв. «Эдем» превратился в летающее кладбище, зараженное вирусом смерти. Что с ним будет после прыжка, когда последние члены экипажа примут мученическую смерть? Куда он доставит то, что осталось от колонии «Новая Надежда»? Что останется после них, неудачников, навлекших на себя смертельное проклятие...

Алекс встряхнул головой, едва не разбив нос о прозрачное забрало шлема. Нет. Так не годится. Он должен идти вперед. Пока он дышит, он может сопротивляться судьбе. И будет ей сопротивляться, что бы ни случилось. Он не оставит им «Эдем», не бросит его на растерзание жестокой судьбе. Ни за что.

Первый шаг дался тяжело, словно аккумуляторы скафандра сели. Пилоту даже почудился скрип искусственных суставов. Но потом дело пошло легче – он просто переставлял ноги и двигался вперед, жадно хватая спертый воздух скафандра.

Вскоре дверь, ведущая к трапу, осталась за спиной. Фонарь выхватил из темноты очертания поворота к лифтам, и Алекс перевел дух. Знакомые места придали ему новых сил, и он решительно зашагал по пустому коридору, грохоча ботинками по железному полу, словно боевая самоходная установка. Он шел все быстрее, жалея, что слишком устал, чтобы бежать.

Когда впереди показались огоньки лифтов и знакомый силуэт дверей, ведущих в рубку, силы окончательно покинули Алекса. Он остановился и оперся рукой о стену, жадно глотая воздух, словно запас кислорода подходил к концу. И только тогда заметил, что свет прожектора потускнел. Ослепительное пятно превратилось в желтый комок, бессильно скользивший по темным углам, но не освещавший их.

К горлу подступил ледяной комок. Алекс бросил взгляд на показания датчиков, и сердце выдало барабанную дробь. Все показатели – и энергии, и рабочих газов – скатывались к нулю, словно скафандр получил пробоину. Ему на самом деле не хватало кислорода, а аккумуляторы действительно сели. Энергия покидала ремонтный скафандр так быстро, словно ее откачивали невидимым насосом...

Александр медленно обернулся. Угасающий луч прожектора мазнул по стенам, уходящим вдаль, и погас, лишившись последних сил. И все же, перед тем как на пилота обрушилась тьма, он успел увидеть зыбкий силуэт, метнувшийся к нему из темноты.

Пилот вскинул коробку с ремонтным комплектом и впился пальцами в пусковую рукоять, выворачивая ее до упора. Ослепительный язык плазмы длиной в руку вспыхнул в темноте коридора маленьким солнцем, на мгновение ослепив Алекса. Инструмент, предназначенный для сварки и резки крепчайших сплавов, в единый миг обратился в грозное оружие, способное взрезать любую плоть.

Когда перед пилотом вырос темный кокон, он сам шагнул вперед и взмахнул грозным оружием, пытаясь нанести удар первым. Пылающий луч рассек темноту и осветил мутную пелену кокона. Он оказался чуть выше пилота, и его поверхность непрерывно струилась, напоминая клочья черного тумана. Они расступились перед языком плазмы, пропуская его сквозь себя, и на мгновение открыли темное нутро, где плавал человеческий силуэт. Потом пылающее лезвие прошло сквозь черный туман, и кипящие клочья тумана вновь сомкнулись.

Алекс махнул ремкомплектом в сторону, пытаясь добраться до того, что скрывалось внутри кокона, но сгустившаяся темнота надвинулась на него и нанесла удар. Пилота отбросило назад, и он повалился на спину, словно большая металлическая черепаха. Скафандр заискрил, голубые огоньки забегали по его поверхности, и Алекс почувствовал запах дыма. Привод локтевого сустава заклинило, следом отключилось и питание ног. Алекс попытался оттолкнуться от пола, но скафандр забился в судорогах, царапая пол. Потом он отключился, превратившись в бесполезную груду железа, и Алекс очутился в ловушке.

Повернув голову, он взглянул сквозь помутневшее забрало и увидел, как на него опускается темный кокон. Он снова закричал – от отчаяния и страха, забился в железном плену скафандра, выворачивая руки из креплений. Осязаемая тьма опустилась на прозрачное забрало, и пилот захлебнулся криком. Стало трудно дышать, словно на грудь опустился орбитальный флаер, заставляя ребра прогибаться и трещать. Сердце, стиснутое невидимой рукой, дало сбой и затрепетало, пытаясь выскочить из груди. Алекс ощутил, как его тело погружается в ледяной холод. Казалось, что плоть растворяется в его дыхании. Липкие чужие пальцы ощупывают внутренности, тянутся к его сердцу, впитывая жизнь и отдавая ее черному кокону. Пилот застонал.

101